Знай мы, что человеку свойственно помнить, мы бы знали, что ему свойственно делать.
Подул ветер. Несильный, нет. Слабый такой, осенний ветерок. Вроде бы и незаметный, но пробирающийся внутрь до самой печёнки и остужающий там всё. Абсолютно.
Хитин поёжился. В его-то хлипкой кожаной куртке сейчас очень даже прохладно. Хотя тоненькие, камуфляжные штаны обогревают ничуть не лучше. Н-да, бедняге сталкеру сейчас не позавидуешь. Так и до простуды недалеко. А простуда в Зоне — большая и дюже назойливая проблема, которая легко может перерасти в нечто более опасное и представлять серьёзную угрозу здоровью.
Хитин это отчётливо понимал, но ничего поделать не мог. Развести костёр бродяга не мог из-за ряда весомых причин. Начиная от дыма, который почуют мутанты и увидят люди, и заканчивая банальным отсутствием дров. Хотя топливо для огня можно было раздобыть в соседнем лесу, а тот находился чуть южнее, метрах в десяти ходьбы. Недалеко. Но в Зоне и пара метров — непреодолимый рубеж.
В этом-то вся и загвоздка. Потому-то сталкер и стоит в чистом поле и шагу никуда сделать не может. Страшно. А как иначе? Слева «Воронка», сзади «Трамплин», с юга так вообще рассадник аномалий. Только спереди чисто.
И вроде бы всё ясно, как простая гайка, и опасности отчетливо видны но..., но нет соображений, что делать дальше. Сплошная, всепоглощающая растерянность и беспомощность. Хитин не помнит. Он забыл, как здесь очутился. Это важное событие стёрлось с его памяти. Там пусто, пробел.
Бродяга помнит кто он, где он. Он даже знает, зачем шёл! Прежние навыки тоже остались. За время, что он здесь находится, он сумел проверить и выявить опасности. Он всё прекрасно понимает и даже в глубине души его зарождаются мысли, которые сподвигли бы его на рывок отсюда, прочь из этих мест! Но страх убивает. Он уничтожает негодные идеи в зародыше и сеет хаос внутри. Это такое неприятное чувство. Оно постепенно разрушает психику, как старательный палач с садистскими наклонностями.
Хитин осмотрелся уже в который раз, досконально изучая каждый куст и дерево. Хотя, он и так знал их, как свои пять пальцев. И снова взор устремился вперёд. Там чисто. Никаких признаков аномалий или ещё чего-нибудь вроде этого.
Страх тут же превратился в злость. Чуть погодя, злость трансформировалась в досаду, а та, в свою очередь, полностью ушла в глубокое уныние. И вот всё заново. Круг замкнулся.
«Может, я зомби?»
И в самом деле, одиночка был схож с представителями восставших мертвецов. Он понимал с каждой секундой всё хуже. Мысли, словно кисель, приобрели вязкую тягучесть. Бред! Он не зомби! Почему-то Хитин это знал, а раз так, то вряд ли он под контролем.
«Что делать? Что делать?!» — сталкер не думал, скорее он вспоминал. Хотя теперь даже начать ворошить прошлое стало проблемой.
Бродяга собрал волю в кулак и сделал робкий шаг вперёд. Хрустнула ветка. Ничего не происходит. Тишина. Уже уши болят.
— А-а-а-а! — вдруг закричал бродяга и отскочил назад.
«Ты дурак что ли?!» — спросил сам себя Хитин.
Жуткий, невыносимый ужас, словно прокарауливший своего подопечного, вернул его на место. Сталкер вдруг начал бояться самого себя. Нет, так нельзя! Бродяга бросил взгляд на пояс. На левом бедре расположилась тактическая кобура. В ней покоился старый добрый ствол. Он никогда не подводил, не давал осечек.
Хитин медленно сжал прорезиненную рукоять. Тяжело сглотнув, он выдернул оружие. Кобура была не застёгнута. Подняв пистолет перед лицом, сталкер с сожалением посмотрел на него.
— Может, ты мне что-нибудь подскажешь, а? Ну что ты молчишь?
Сталь молчала. А что ей было сказать? Возможно, даже «Беретта» была в растерянности.
Мыслей почти не было. Они совершенно не заботили, как и всё происходящее. Наплевать на всё! Хитин прислонил дуло пистолета к виску и закрыл глаза.
— Не вижу другого выхода... — тихо прошептал Хитин и нажал на курок.
* * *
Лёгкий удар по щеке пробудил спящего человека. Бетонные стены, пол. Глаза шустро забегали, осматриваясь. Где я? Чёрт возьми, куда я попал в этот раз?!
— Хитин, кончай дрыхнуть! Твоя смена уже началась.
— А? Что? Я вышел, вышел?
— Ты дурачка мне не «включай», иди, давай, к парням на вышку! А я посплю...
Знай мы, что человеку свойственно помнить, мы бы знали, что ему свойственно делать. 